Именно здесь, в небольшой деревушке Теребличи у вас появится возможность познакомиться с уникальным творчеством Ивана Филиповича Супрунчика. Скульптор, художник, этнограф, народный философ… Если повезет – просите разрешения посмотреть импровизированную экспозицию картин, которую мастер расположил в дровнике, около дома. И – и слушайте… Каждая картина – история из жизни. Того Полесья, о котором не расскажут по телевизору.
Переплетение язычества и христианства
«Мы остались язычниками, — говорит Иван Филиппович, — наши предки поклонялись солнцу, и мы, несмотря на то, что ходим в церковь – взяли и сохранили лучшее, что было в язычестве».
В народных традициях Полесья есть рушник, покрытый замысловатым рисунком орнамента. А что есть рушник? Это белый свет, который окружает человека. А орнамент, как буквы из книги, помогающие, оберегающие человека и при жизни, и в смерти.
Вот, например. Невесту укутывают «бiлым свiтом» — фатой по-русски. Отпускают девушку в мир, новый, с новым человеком рядом. И желают, чтобы мир этот встретил ее светом – счастьем.
«Или еще пример. Есть на Полесье обычай, хранить 9 колосков с прошлого урожая. Если в семье кто-то умирает – эти колоски вылущиваются от зерна, бросаются в могилу. А зерно по весне уходит в землю, чтобы возродиться… И лопаты, выложенные крестом на могиле – символ солнца. И хлеб, который по обычаю вносят в дом, пронося его над покойным, которого в это время выносят из дома – тоже символ солнца», — говорит Иван Филипович.
О чём его картины
Картины Ивана Супрунчика очень разные. Одни заставляют широко и искренне улыбнуться, вспоминая щемящее чувство детского счастья. Тревожность и боль других – комок в горле
«Этот цикл картин был мной нарисован во времена Чернобыльской трагедии. Сколько тогда боли было. Меня как-то даже на форум приглашали с ними, я картины собрал, что-то обновил, что-то доделал… А потом вдруг, без объяснения причин, отказали в участии…», — рассказал Иван Филипович.
И понимаешь, почему, глядя на простые и широкие карандашные штрихи, в которых проявляется юное девичье лицо, апокрифично сравниваемое с Богородицей. Прообразом изображенной на картине стала местная девушка, в 15 лет ушедшая от лейкоза… Или на портрет ослепшего Сына Божьего. Не по канонам. Не по правилам. Не скрепно…
Около каждой картины, висящей в дровнике около хаты – рассказ о том, что и кто изображен на ней. В этих рассказах и описание происходившего сотню другую лет назад, и традиции, которые были приняты на Полесье, и мягкий юмор Человека, прожившего Жизнь.
Как в сваты раньше ходили
«В наших краях ещё в прошлом веке хлопцам штаны шили перед тем, как в сваты идти. А до 17 лет парни ходили в длинных полотняных рубахах. И вот был случай. Пошли в сваты. И понадобилось жениху покинуть на некоторое время застолье», – рассказывает художник.
Пошёл он проветриться, и потребовалось ему на некоторое время от штанов освободиться. И так он торопился обратно за стол, что непривычную одежду забыл на кусте. Так и зашёл к застолью без штанов… Сваты думали – сдурел хлопец. А мать подняла ему рубаху – и все поняли – нормальный», — поделился историей Иван Супрунчик.
Своеобразной рулеткой было и принятие решения идти в сваты, или нет. Перед потенциальным женихом ставили два сапога, один из которых был наполнен зерном, другой – песком. И по результату выбора принималось решение.
А потом отец ставил обряженную в лучшие одежды девушку на телегу и возил по деревне, громко извещая односельчан, криками «Поспела!!»
Но если семьи решали вопрос о свадьбе положительно, свидетелем союза был… Месяц! И будущие родственники, сваты, ломали в знак договора хлеб под его холодным сиянием…
Поставил памятники погибшим землякам
«Во времена молодости, около каждого дома, в который не вернулся солдат с войны, поставил своеобразный памятник, вырубленный из дерева, — говорит Иван Филиппович.
— Прошли года, столбы с лицами и именами обветшали… А я сейчас хочу их собрать все вместе и выставить на улице, которая ведет к мОгилкам («кладбище», — прим. редакции). Сейчас эта улица называется улицей Победы. Но, на мой взгляд, ее стоит переименовать. Будет зваться Дзяды.
Говорят, что наши души переселяются в аистов. Удивительная птица. Они всякий раз, перед перелетом в чужие края, по странному принципу выбирают одного из своих и приносят в жертву. Оставляют. Я наблюдал за таким бедолагой, он стоит, голову опустил, а остальные вокруг него что-то горгочут, клювами щелкают… И остается одинокая фигурка птицы на осеннем поле…
Как-то наши деревенские подобрали такого брошенного, поселили в коровнике. Он всю зиму прожил. А когда вернулись из теплых краев его крылатые собратья – они его убили… Видимо, вмешавшись в их птичье решение, человек нарушил какой-то запрет аистового племени…», — рассказывает Иван Филипович.
Он делится планами, рассказывает о том, что есть идея создать передвижной театр кукол – батлейку. Надо готовить учеников, кому передать все знания о Полесье, которые можем бесвозвратно потерять. Но не хватает времени на это. И на книгу, которая тоже бы не была лишней. Но в словах – печаль…
«Помню мама кОмин («очаг», — прим. редакции) женила. Когда наступала осень, мама набирала гарбузяных («тыквенных», — прим. редакции) семечек, рушником — «бiлым свiтом» — обвязывала кОмина, и осыпала этими семечками комина.
Мы собирали эти семечки, пели песни: «Теперь веселый вечер, женится наш комин. Поженим комина, да почипим, да по свиту. Гори лучина ярко, чтоб было добра прясти да и ткати – наших диток содевати». И, на протяжении зимы, собирались девчата вокруг комина, песни поют, беседы ведут. Весело…», – вспоминает Иван Филипович. – А сейчас вроде и богаче люди стали, а не поют…
